Вьюгин Сергей

В современных мемуарно-исторических изданиях встречаются нередко материалы, представляющие интерес и для читателя-охотника. Поскольку эти издания выходят обычно небольшим тиражом и проходят мимо основной охотничьей читательской массы, мы, начиная с настоящего (седьмого) выпуска нашего сборника, будем делать обзоры мемуарно-исторических новинок, извлекая из них то, что так или иначе гармонирует с темой «Охотничьих просторов».

Ниже печатаются некоторые материалы, дополняющие теми или иными живыми чертами охотничьи образы Л. Н. Толстого и И. И. Левитана. Названия печатаемых отрывков принадлежат составителю данного обзора.

I. Толстой и охота

Из сборника «Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников».

Д. Д. Оболенский, помещик Тульской губ. и коннозаводчик, долголетний знакомый Л. Н. Толстого, пишет в своих «Отрывках из личных впечатлений»:

«Гр. Лев Николаевич был очень горячий и настоящий русский охотник со многими охотничьими предрассудками и приметами. Вследствие его горячности на охоте происходили иногда пылкие пререкания и чуть даже не ссоры из-за того, чья взяла первая, какая догнала и т. д.

...Наиболее удачными были охоты на волков в имениях князей Евгения и Владимира Черкасских в Веневском и Каширском уездах. Впоследствии многие картины из этих охот вошли в бессмертные произведения автора «Войны и мира».

...Однажды, после удачной охоты у П. М. Глебова, соседа князей Черкасских, Лев Николаевич был в особенном ударе и на дневке написал юмористический рассказ-набросок под заглавием «Фаустина и Паулина», который и прочел вечером вслух, заставив всех нас много смеяться... Фаустина и Паулина были две гувернантки гг. Глебовых, которые выезжали посмотреть на охоту и дали повод Льву Николаевичу к безобидной юмористической шутке...

...Как-то после охоты на Льва Николаевича нашел какой-то особый стих, и он начал читать на память стихи, восхитив нас своим чтением...

...Как конский охотник и любитель скачек, я сообщал (Л. Н-чу) много подробностей. Между прочим, я передал Льву Николаевичу подробности и обстановку красносельской скачки, которая и вошла в ярком изображении в “Анну Каренину”».

II. И. И. Мечников об охоте

И. И. Мечников, известный русский ученый — зоолог и бактериолог, посетивший Л. Н. Толстого в Ясной Поляне в 1909 году, делится, в связи с разговорами Толстого о вегетарианстве, следующими своими мыслями по поводу охоты:

«Вмешавшись в беседу, я заметил, что, не сделав в моей жизни ни одного выстрела и ни разу не охотившись ни на какое животное, я, тем не менее, не считаю охоту делом дурным. Не имея возможности прожить полный цикл жизни, да и, очевидно, не сознавая потребности в последнем, животные почти всегда умирают не собственной смертью. Раз начиная стареть, они неизбежно становятся добычей других животных. Смерть же от хищников и от всякого рода паразитов должна быть несравненно мучительнее, чем большей частью неожиданная и очень быстрая смерть от пули или дроби охотника. Если бы прекратилась охота, то количество хищных животных значительно бы увеличилось, что было бы прямым .ущербом и для людей...»

III. Л. Н. Толстой о животных

Из яснополянского сборника (год 1955-й)

Д. П. Маковицкий, домашний врач Л. Н. Толстого с 1904 года до кончины великого писателя, в своих «Яснополянских записках» отмечает такой эпизод (10 марта 1905 года):

— Л. Н. рассказывал, как сегодня в Туле, в Кремле, он увидел толпу народа, что-то смотревшую. На вопрос, что они смотрят, извозчик сказал ему: «Клетки с медведями и волками». Л. Н. сам не мог видеть их по своей близорукости.

Мария Львовна сказала, что ей жалко животных, которые сидят в тесных, грязных клетках. Л. Н. стал рассказывать о том, как медведи мягко, легко и ловко ходят и бегают. Указав на медвежью шкуру-ковер, он сказал:

— Вот этот тоже так бегал...

Затем Л. Н. Толстой рассказал случай из своей жизни:

— С Николаем мы охотились на медведя. Николай застрелил его, когда он лез через колоду. Мы дали его петербургским гвардейцам. Он был так велик, как этот, только не такой черный. Гвардейцы были грубые, богачи, взяли его, хотя не им следовало брать его. Мы осаждали одного, они двух медведей; тут мы соединились и даже охотились вместе. Николай убил ихнего.

— Теперь здесь, вблизи Ясной Поляны, лоси, — сказал Л. Н. — Они очень сильные, ногами могут затоптать. Но не трогают, пока не подстрелены.

— Да, они так дики, что их нельзя приручить, — сказал Николай Леонтьевич.

— Можно, — возразил Л. Н., — как же приручили лошадей, оленей? Люди более нуждались в них, чем теперь, и были терпеливее. Наверное, много людей погибло при этом...

...Потом заговорили о тушканчиках.

— Их и борзые собаки не догонят, — сказал Л. Н., — так быстро они бегают и такие изворотливые; хвост у них, как лопатка, с хохликом на конце...

IV. Из сборника

И. И. Левитан

Письма. Документы. Воспоминания

Левитан и родина

«Воображаю, какая прелесть теперь на Руси — реки разлились, оживает все... нет лучше страны, чем Россия! Только в России может быть настоящий пейзажист».

Из письма к А. М. Васнецову (Ницца, 9 апреля 1894 г.).

«Скажите мне, дорогой мой, зачем я здесь? Что мне здесь нужно, в чужой стране, в то самое время, как меня тянет в Россию и так мучительно хочется видеть тающий снег, березку?..»

Из письма к Н. В. Медынцеву из Франции (в апреле 1894 г.).

Любимая картина Левитана

«Я так счастлив, что последняя моя работа снова попадет к Вам, что со вчерашнего дня нахожусь в каком-то экстазе. И это, собственно, удивительно, так как моих вещей у Вас достаточно, — но что эта последняя попала к Вам, трогает меня потому так сильно, что в ней я весь, со всей своей психикой, со всем моим содержанием...»

Из письма к П. М. Третьякову. 18 мая 1894 г.

Левитан-охотник

«Скажите, дорогой, Палагее, чтоб она не очень усердствовала и не кормила бы мою Весту, а то она не будет годна для охоты, а в этом одно из предстоящих блаженств...»

Из письма к М. П. Чехову. Июль 1885 г.

«Ходил на тягу (28 мая!) и видел 10 штук вальдшнепов...»

Из письма к А. П. Чехову. 29 мая 1891 г.

«Очень сожалею, что на волков охота расстраивается, но тем не менее я не прочь и от лисиц. Известите, в каком часу надо быть и где?»

Из письма к А. П. Ланговому. 28 января 1895 г.

«Вероятно, меня хватит на неделю еще, и тогда позвольте мне на 2—3 дня приехать к Вам отдохнуть. Кстати, и зима, я думаю, станет и будет приятно ехать. Между прочим, можно ли привезти с собой ружье?»

Из письма к В. Д. Поленову. 13 ноября 1895 г.

А. П. Чехов о Левитане-охотнике

«Чувствую себя на эмпиреях и занимаюсь благоглупостями: ем, пью, сплю, ужу рыбу, был раз на охоте... Сегодня утром на жерлицу поймал налима. Со мной живет художник Левитан... ярый стрелок. Он-то и убил зайца...»

Из письма А. Н. Лейкину. 1885 г.

«Утром ставлю вершу и слышу глас: «крокодил». Гляжу и вижу на том берегу Левитана... Перевезли его на лошади... После кофе отправился я с ним и с охотником (очень типичным) Иваном Гавриловым на охоту. Прошлялись часа 3,5, верст пятнадцать, и укокошили зайца. Гончие плохие...»

Из письма к М. П. Чехову. 1885 г.

«У меня гостит художник-Левитан. Вчера вечером был с ним на тяге. Он выстрелил в вальдшнепа; сей, подстреленный в крыло, упал в лужу. Я поднял его: длинный нос, большие черные глаза и прекрасная одежда. Смотрит с удивлением. Что с ним делать? Левитан морщится, закрывает глаза и просит с дрожью в слове: «Голубчик, ударь его головкой по ложу». Я говорю: «Не могу». Он продолжает нервно пожимать плечами, вздрагивать головой и просить. А вальдшнеп продолжает смотреть с удивлением. Пришлось послушаться Левитана и убить его. Одним красивым влюбленным созданием стало меньше, а два дурака вернулись домой и сели ужинать».

Из письма к А. С. Суворину. 8 апреля 1892 г.

Современники о Левитане

«Левитан любил природу как-то особенно. Это была даже и не любовь, а какая-то влюбленность. Эта же влюбленность в природу сделала из него и охотника, хотя он не любил самую охоту, а в последнее время и совсем бросил стрелять. Особенно он любил весеннюю тягу. О ней он даже и говорить равнодушно не мог. И собаку свою Весту он любил, кажется, больше всего за то, что она была его неизменным товарищем во всех блужданиях по болотам, по опушкам и просекам лесов».

М. П. Чехова («Из воспоминаний о Левитане»).

«Вскоре Левитан познакомил меня с С. Т. Морозовым, очень ценившим талант Исаака Ильича, и Морозов предложил мне пожить у него в имении на Москве-реке... Местность там исключительно красива: крутой берег реки, пески, сосновый лес; для художника — это целый клад. Я писал в имении Морозова этюд в осеннее время.

Приехал и Исаак Ильич. Мы часто ходили гулять вместе, причем Левитан захватывал обычно ружье. Он был страстным охотником. Помню, шли мы однажды с ним по опушке леса. Вдруг он приложился, выстрелил и побежал вперед. Радостный возвратился Исаак Ильич, держа в руках большого русака.

Я провел в имении Морозова и часть зимы, начав писать небольшую картину. Левитан как-то приезжал и зимою. Но он в именин не работал, и по-видимому, отдыхал. Исаак Ильич очень любил ездить верхом на лошади, а ночью выслеживать зайцев.

“Занятный он, — говорил мне про Левитана старый слуга Морозова Иван Тимофеевич, — пуля в пулю попадает, и на большом расстоянии...”

В. И. Соколов («Мои встречи с Левитаном»).

«Я написал эскиз “Московская улицаФ: в яркий, весенний, солнечный день по улицам на санях везут лед. Понес его показать Исааку Ильичу и встретил его по дороге. Он сидел на солнышке на Покровском бульваре, недалеко от дома. Я подсел к нему, показал эскиз; он Левитану понравился. “А все-таки надо посмотреть при комнатном освещении”, — сказал он. Мы пошли. Около особняка Морозовой в тени крыльца скалывал лед дворник в полосатой фуфайке. “Гони, гони, зиму! Пора! — пошутил с ним Левитан. — Что ж солнышко не позвал на помощь?” “Звал, Исаак Ильич, не слушается”, — отозвался дворник. “Может быть, меня послушает. Позвать?” “Уж потрудитесь, Исаак Ильич, сделайте милость”, — сказал дворник, принимаясь за работу и вытирая пот на лбу. “Мой товарищ по охоте, бывший солдат и прекрасный стрелок, а кроме того, мой критик, и знаете, есть чутье”, — сказал Левитан».

Б. Н. Липкин (из «Моих воспоминаний о Левитане»).

«Свои последние произведения Левитан создавал в те годы, когда подолгу жил в Островне, Горках, Гарусове (б. Тверской губернии, ныне Калининской области, ст. Удомля), в поэтически живописных местах, расположенных по берегам озер.

Красота этих мест с необыкновенной правдивостью отразилась на полотнах Левитана, которая, как последний аккорд его жизни, его творчества, до сих пор звучит с той же силой, оставляя навсегда неизгладимое впечатление... Для того чтобы полнее и красочнее обрисовать Левитана в эти годы и людей, с которыми он тогда жил и встречался, необходимо посвятить художнику отдельную книгу, назвав ее «Последние цветы Левитана», которую я уже начал писать».

В. К. Бялиницкий-Бируля («Воспоминания о И. И. Левитане).